Завершается 2024 год. В электроэнергетике России этот год, как в определенной степени и два предыдущих, стал годом переоценки состояния отрасли, как в целом, так и с точки зрения текущих, существенно, а местами и кардинально изменившихся обстоятельств – годом попыток осмысления будущего отрасли в этих новых политико-экономических реалиях, в которые вступила страна в 2022 году.
Основные вызовы, стоящие перед отраслью и страной заключаются с одной стороны в необходимости срочного запуска нового инвестиционного цикла, поскольку большая часть генерирующих активов, как и сетевая инфраструктура распределительного комплекса, вплотную подошли к исчерпанию физического ресурса, морально устарели и нуждаются в масштабной реновации, а с другой – условия для реализации инвестиционного процесса значительно ухудшились из-за геополитической обстановки. При этом те усилия по обновлению отрасли, которые были предприняты в России в нулевых и десятых годах в части программы ДПМ, базировавшейся в основном на иностранном оборудовании и технологиях, оказались также значимо обесценены из-за ухода из страны основных поставщиков этих технологий. Но не только поэтому. Еще одним фактором, играющим существенную роль в том, что построенная по ДПМ – генерация сегодня часто оказывается неэффективной, является неспособность участников энергорынка, и в первую очередь его регуляторов, в течение длительного времени построить эффективную, устойчивую к внешним шокам и изменениям, по-настоящему конкурентную модель инвестиционного процесса в отрасли.
Те дискуссии, которые мы наблюдаем в этому году на различных площадках на тему – а что же дальше, как в сегодняшних условиях ограничений и запредельной стоимости капитала запускать новый инвестиционный цикл, при одновременной растущей импотенции спотыкающихся на каждом отборе существующих механизмов обновления мощностей, неизбежно ведут нас к ключевому вопросу – переосмысления реформы электроэнергетики в нулевых и десятых, оценке ее результатов и поиску новых решений и начал. Этому, по сути, посвящена и статья в Ъ руководителя группы аналитики в электроэнергетике компании Kept (бывшей КПМГ) Сергея Роженко.
В статье, которую сам Сергей обозначил как «программную» приведен вполне профессиональный, на мой взгляд, анализ текущей проблематики отрасли, указаны основные болевые точки, сделаны правильные выводы о неизбежности преобладания тепловых электростанций в генерационном миксе страны на обозримую перспективу. Действительно все эти медийно громкие проекты новых АЭС, больших ГЭС, опережающего развития ВИЭ для закрытия дефицитов на Дальнем Востоке и не только, все равно в итоге существенно меньше по объемам прогнозных вводов ТЭС, которые, кстати говоря, по-прежнему являются не только основой генерации в стране, но и устанавливают цены на операционном сегменте энергорынка – той его части, которая была в основном доведена до ума, и все-таки более или менее успешно функционирует в России в отличие от других стран СНГ. Да, там тоже есть чем заняться в плане эффективности и конкурентности, но это в первую очередь зависит от дерегулирования рынка газа, надежды на которое укрепляются как раз из-за тех же самых геополитических факторов, по принципу – не было бы счастья, да несчастье помогло.
Но вот выводы, к которым приходит Сергей в результате своего анализа, в основном разочаровывают. Он, как и многие в последнее время, когда стало модно, безопасно и даже полезно во всех планах критиковать либерализм в экономике и не только в ней, предлагает нам внимательно посмотреть на «китайский путь», восхищаясь темпами строительства мощностей в этой стране, и вообще ее подходами к развитию электроэнергетики. Там действительно есть на что посмотреть во всех аспектах, и не только в электроэнергетике. Но нужно помнить и понимать, что Россия — это не Китай. Главное отличие – Китай, при всех его успехах, развитых на первый взгляд рынках в разных отраслях – все-таки социалистическая страна с плановой в своей основе экономикой, которая, да, не чета экономике позднего СССР, но все же многие его черты в плане глобальной неэффективности в какой-то мере унаследовала. И в том числе в части значительного перекрестного субсидирования экономических процессов, а значит и соответствующих перекосов, диспропорций и рыночных напряжений. Просто их не всегда видно из-за эффекта масштаба экономики Китая, как и его энергетики. Это как, если мы в музее смотрим на картину издалека, то нам кажется, что она близка к идеалу, отображая общую композицию, но если подойти ближе, то видны уже отдельные штрихи, некоторые шероховатости и даже изъяны.
Китай с 2015 года пытается перейти на рыночную электроэнергетику, но пока не достиг окончательного прогресса в этой сфере в силу различных причин и обстоятельств, связанных в первую очередь с размерами относительно обособленных провинциальных энергосистем и социальными факторами. Как ни странно, в экономическом плане Китай достаточно децентрализован, провинции имеют там высокую степень самостоятельности, и это часто приводит к неэффективности в электроэнергетике страны в целом. Что же касается быстрого и блочного унифицированного китайского строительства, конечно, успехи Китая бесспорны, но в не последнюю очередь это связано с гораздо более мягким регулированием, по сравнению с Россией и большинством других стран. Вообще Китай – это фабрика, и даже фабрика фабрик в отличие от России, а тем более других стран СНГ, которые исторически никогда таковыми не являлись, ни в Российской империи, ни во времена СССР. Значительный импорт технологий и промышленного оборудования всегда имел и имеет у нас место, и все эти программы и призывы к тотальному импортозамещению в гражданских отраслях машиностроения, как показывает опыт, во многих случаях вряд ли являются экономически обоснованными. Это хорошо видно в той же автомобильной отрасли, где казалось бы, что мы были впереди Китая в позднем СССР и в 90-х и даже отчасти в нулевых и десятых, но сегодня оказались далеко позади. Но опять, если говорить о качестве китайского автопрома, сравнивая его с лучшими мировыми образцами, то те, кто уже «пересел», знают, что там есть над чем работать. Это касается, наверное, и энергетики – у России тоже есть известный опыт взаимодействия с одной китайской компанией в Ярославской области, о нем не так давно упоминал заместитель министра энергетики Евгений Грабчак на РЭН 2024. В целом, Китай в своем нынешнем экономическом состоянии может себе позволять некоторую неэффективность. Мы же сегодня – нет.
Развивая мысль о необходимости переосмысления имеющихся в России механизмов в инвестиционном процессе, Сергей Роженко, учитывая высокую стоимость денежных ресурсов, предлагает ни много ни мало строить за счет текущего повышения тарифов, ссылаясь при этом на некий американский опыт Construction work in progress CWIP. Вообще-то, Америка, как известно большая, очень неоднородная в плане дизайнов энергорынков в тех или иных юрисдикциях, там много чего может быть, но вообще-то такой подход к инвестициям можно найти гораздо ближе – например в Казахстане. Именно таким образом там применялся в 2009 -2015 гг., а с 2023 года снова и поныне, так называемая программа «Тариф в обмен на инвестиции». Суть ее в том, что действующая генерация получает повышенный тариф, за счет чего она и должна инвестировать в свои активы, а потом отчитываться перед регуляторами. Это своего рода аналог инвестпрограмм в электросетевом комплексе, где закладываются средства в тариф на цели инвестиций. К слову, особенных результатов в плане обновления генерации эта программа в Казахстане не принесла в десятых и не приносит ныне.
Но в России, как известно, в генерации нет тарифов на рынке электроэнергии, а все инвестпроекты финансируются с рынка мощности, который действительно, по сути дела, является тарифным меню для различных целей – содержания действующих ресурсов в части их постоянных расходов по цене КОМ, новых объектов по ценам ДПМ, достигающим ныне на КОМ НГО невиданных еще несколько лет назад уровней, либо через назначения Правкомиссией не только цен, но и «победителей». Здесь же и отборы модернизации КОММод, которые как и КОМ НГО тоже показывают сегодня и рост цен в два раза по сравнению с 2021 годом, и отсутствие интереса к этой программе как таковой. Конечно, Сергей прав в том, что такие механизмы оказываются совершенно неработоспособными в новых внешних условиях, но вот вопрос, были ли они достаточно работоспособны с самого начала и были ли они вообще подлинно рыночными, а не имитационными? И для меня ответ очевиден, нет и еще раз нет. Я могу об этом говорить сегодня, как говорится, с чистой совестью, потому что об этом же я писал и в 2018–2021 гг. во время отраслевой дискуссии на тему, «а если жизнь после ДПМ». Все это есть на сайте АЭА, читайте. ДПМ, неважно «первой волны», ДПМ КОМ НГО, ДПМ КОММод – все эти так называемые «механизмы гарантирования инвестиций», о которых с важным видом нам рассказывали на конференциях в нулевых во времена «расцвета» реформы, есть ни что иное как разновидность хорошо известной методологии RAB, широко применяемой в различных отраслях экономики монопольного характера для долгосрочного тарифного регулирования – метода, стимулирующего инвестиции в действующие и новые активы с гарантиями возврата с определенной доходностью. Применение же их в конкурентных секторах, в дерегулированной электроэнергетике с самого начала было крайне сомнительным подходом, который и ранее, а тем более сегодня в условиях внешних макроэкономических шоков убедительно манифестирует свою неработоспособность в ограниченно рыночной модели отрасли, созданной в России за последние 20 лет.
Краеугольный вопрос заключается сегодня в том, что взамен? Как строить новые мощности, как реально модернизировать старые, какие еще механизмы могут быть на нашем энергорынке, кроме пресловутых ДПМ во всех их формах и проявлениях, особенно сегодня при наличии ограничений в выборе, дефиците энергомашиностроительных мощностей и крайне дорогих деньгах?
Сегодня отраслевых на конференциях мы слышим новые термины PPA, «инвестиционные договора», причем это говорят крупные потребители, которым не нравятся ДПМ, но которые почему-то не упоминают, что все эти известные в мире конструкции двустороннего плана не могут работать нормально без существенного переформата нашей сверхцентрализованной и крайне жесткой модели рынка. Эта модель основана на принудительной солидарной ответственности и поставщиков, и потребителей за формируемые на ней ценовые сигналы, как в операционном, так и в инвестиционном сегментах энергорынка, а потому любые существенные объемы по прямым договорам в ней чужеродны по определению и могут носить лишь имитационный характер.
Другой подход – перейти к тотальному централизованному экономическому планированию в инвестициях, и заставлять участников следовать этим планам, вытесняя при этом из отрасли и рыночную свободу, и ответственность, подменяя ее общими словами и идеологемами о «базовой отрасли», «бесперебойном энергоснабжении» и т.п., диссонирующими с реалиями остальной экономики страны, остающейся, к счастью, пока преимущественно рыночной. Собственно, это мы и наблюдаем сегодня в разработке Генсхемы 2042, СиПРов, когда наш СО сам считает экономику энергосистемы и начинает предписывать участникам рынка что строить, что выводить, где и когда, невзирая на их собственные планы и оценки рисков и выгод. Насколько такие подходы эффективны в целом мы уже проходили в позднем СССР, который, как и Китай сегодня, в силу масштабов своей экономики на тот момент мог себе позволить не считать деньги, начинать проекты и стройки, которые потом оказались замороженными в течение десятилетий, с соответствующими потерями из-за изменившихся внешних условий и обстоятельств. И уже сегодня есть примеры, как в той же близкой мне Мурманской области, где из-за «черных лебедей» геополитики – санкций против Новатэка, только что принятые СиПРы вдруг становятся неактуальными.
Я считаю, нам нужен другой путь – не «назад в СССР через Китай», каким бы привлекательным не казался такой довольно простой и понятный выбор в текущих условиях всеобщей консолидации во всех аспектах (и, кстати, я там уже был и работал в отличие от Сергея Роженко), а наоборот – в настоящий хорошо скроенный, устойчивый конкурентный рынок, который мы так и смогли построить в инвестиционном сегменте отрасли. Именно это и позволит отрасли не только выживать в текущих сложных внешних условиях, но и устойчиво развиваться, как это и происходит сегодня с нашей экономикой в целом, и что так не нравится тем прогнозистам, которые надеялись, что Россия в нынешних условиях быстро развалится, как когда-то Российская империя, а в конце 80-х СССР. И первая и второй в периоды глобальных внешних шоков оказались, прежде всего, недостаточно гибки и устойчивы экономически, а потом и политически, что и привело их к краху.
В инвестиционном сегменте энергорынка есть решения, которые даже в текущих реалиях позволят использовать подлинно рыночные механизмы в развитии. Нужно перестроить модель таким образом, чтобы участие в централизованном рынке стало в первую очередь выгодным, а не принудительно обязательным. Например, необходимо четко увязывать прохождение отборов и получение платы на рынке мощности с централизованным операционным рынком, имея в виду, что те, кто не получает плату на рынке мощности, может работать по двусторонним договорам независимо от мощности генерирующих ресурсов. Нужен реально общерыночный аукцион мощности с единой ценой для всех ресурсов, включая сетевые сечения, при этом повышенная стоимость денег и другие риски должны выноситься в отдельный квазиналоговый (или налоговый) платеж, оплачиваемый всеми участниками в зависимости от объемов потребления. Такой подход даст регуляторам целый букет возможностей в плане приоритезации тех или иных проектов и технологий, включая допуск на наш рынок иностранных технологий и поставщиков, решит вопрос с различными «политическими» надбавками и аналогичными платежами в генерации, которые некоторые эксперты неправомерно относят к перекрестному субсидированию, поможет, наконец, разрешить кажущийся вечным спор о т. н. «сетевом резерве», создаст условия для гармоничного развития распределенных ресурсов и их интеграции в энергосистему. Рынок очистится от всех этих наслоений, множественных цен, а-ля костыли, обеспечит подлинную конкуренцию, и ,в том числе, обнажит проблемы смежных рынков, прежде всего газового, который тоже придется рано или поздно (а скорее рано) реформировать. И это совсем не означает отказ от перспективного планирования в энергетике, наоборот, планирование будет подкреплено устойчивым механизмом реализации для достижения поставленных целей и решения соответствующих задач.
Пришло время решать проблемы в отрасли, а не только говорить о них на бесконечных форумах, в этом плане Сергей Роженко совершенно прав. Откладывать дальше некуда. За нами электроэнергетика и страна.
コメント